Автор сценария иеромонах Михаил (Савин)
Сценарий представлен в исключительно художественном формате с исключением
точного описания сцен, зрительных эффектов, и других составляющих.
СЦЕНАРИЙ.
Историко-биографический документальный фильм.
Часть I
«НА РЕКА́Х»
Административное здание, длинный коридор, дощатый пол, в конце коридора окно.
Некто в хромовых, начищенных сапогах не спеша, уверенно идет по коридору..
В контровом свете на фоне окна, фигура молодого человека в военной форме, останавливается около стоящего на треноге фотоаппарата. Против фотоаппарата стоит стул и маленькая тумба как бы для одного горшка с цветком. Человек в форме стоит полу боком к окну и держа в правой руке перчатки похлопывает ими о ладонь левой руки. Позади него со скрипом открывается дверь, из неё появляется силуэт немолодого, сутулого фотографа полноватой комплекции.
Чуть отступив от двери, фотограф правой рукой подносит к глазу пенсне и недолго всматривается в молодого человека в форме. Тот поправляет ремень.
Офицер:
-здравствуйте, мне бы фотокарточку сделать.
Фотограф:
— Доброго здоровьица, фотокарточка, это можно, это сию минуту.
Фотограф возвращается в дверь из которой вышел и через минуту появляется снова держа в руках фото пластину. Короткими, по старчески шажками отходит к фотоаппарату и вставляет пластину.
Фотограф:
-Нус… какую изволите карточку? к документам или для барышни?
Офицер немного мнется
Офицер:
— Просто на память, в честь прибытия…
Фотограф указывает офицеру на стул позади него, жестом предлагая садиться. Офицер садится на стул и кладет руки на колени. Фотограф подходит к фотоаппарату и накрывшись черной тканью смотрит через камеру на офицера. Снимает накидку и несколько секунд смотрит на офицера, пытаясь понять, что нужно изменить в кадре. Поняв, как улучшить кадр подходит к офицеру, берет за запястье его правую руку и кладет на рядом стоящую тумбу.
Отойдя к камере, смотрит через пенсне на изменения и, удовлетворившись результатом, накрывается черной тканью фотокамеры.
В кадре глаза офицера. Вспышка с характерным звуком. Веки немного дрогнули, в кадре медленно темнеет. За кадром отдаляющийся с небольшим эхом голос фотографа.
Фотограф:
— Позвольте Вашу фамилию для квитанции?
Офицер:
Милков…
Голос за кадром:
Родился я 3 числа, марта месяца в далеком 1895 году. День этот был воскресным, в церкви служилась обедня. Шла первая неделя Великого поста, и в этот день приходился праздник Торжество Православия. В часы, когда я появлялся на свет, мой бедный папенька, на то время дьякон Троицкой церкви, стоял на амвоне и, держа в руке орарь, возглашал:- Миром Господу помолимся. Протяжно поёт хор, теплятся лампадки, за окном парят большие, белые хлопья снега. В храме некоторые уже знают: у дьякона родился сын! Но, жалея отца, и, дабы не нарушать мирный строй службы, сообщить эту новость дьякону не спешат.
Клирос оживился, певчие переглядываются, улыбаясь, и косятся на дьякона. На чтении апостола пономарь приблизился к настоятелю и что-то шепнул на ухо. Тот глянул на читающего дьяка и озарился мягкой едва заметной улыбкой. Причастившись с дьяконом Святых Христовых Таин, отец настоятель как-то необычно, с особой теплотой сказал, улыбаясь:
— Поздравляю тебя, отец дьякон.
Тот, немного смутившись от столь непривычного тона настоятеля, ответил:
-И Вас ,отче, со Святым Причастием.
— Да с сыном, с сыном тебя поздравляю! – уточнил настоятель.
Дьякон оторопел и, пытаясь говорить шепотом, запричитал:
— В воскресный то день! Неделя еще, говорила ведь… Наверно, бежать надо! А вода, вода теплая у них есть?!
-Успокойся, успокойся ты, Николай Васильевич, туда сразу бабы заторопились, когда прослышали, что рожает,- держа за руку, успокаивал батюшка дьякона.
Настоятелем Троицкого храма в ту пору был отец Иоанн Рождественский.
Ведущий:
Иоанн Захарович Рождественский происходил из семьи многодетного псаломщика с.Грешнево Ярославского уезда. Он окончил Духовную Семинарию по 1-му разряду — студентом. Несмотря на то что он обладал большими способностями и имел солидное образование, воспитан был в крестьянском духе и смолоду приучен к полевым работам. Отец его, по бедности своей, вынужден был обрабатывать поля своими силами.
Иоанн Захарович, будучи священником села Троицы, как и его отец, обрабатывал свое хозяйство собственными руками, в этом ему помогали дети. Жена его умерла в раннюю пору его супружеской жизни.
Хочется отметить, что отец Иоанн в детстве вполне походил на героев стихотворения
Н. А. Некрасова «Крестьянские дети». Он рос вместе с крестьянскими мальчишками и был в числе тех шалунов, которые могли в щелку сарая подглядывать за отдыхающим на сеновале поэтом.
Прослужив в Троицком храме 25 лет, в 1907-м году он ушел за штат на попечение своего зятя о. Николая Итинского. На покое он прожил еще около 10-ти лет. Умер уже престарелым старцем и погребен на местном Троицком кладбище. К сожалению, место его захоронения не сохранилось.
Милков:
Говоря о настоятелях Троицкого храма, мне совершенно изменяет память, я совсем не помню из рассказов старожилов, кто был первым настоятелем. Знаю только, что вторым лицом, настоятельствующим в Троицком храме, долгие годы был очень даровитый священник о. Алексей Воскресенский. Это был человек образованный для своего времени, окончивший курс Духовной Семинарии, состоял благочинным церквей в Любимском уезде и был наблюдателем церковно-приходских школ. До него грамотность в приходе шла самотеком. Да и что это была за грамотность?! В старину только учили читать по псалтыри и часослову, писать печатными буквами и кое-как считать. Школ не было и обычно обучение грамоте проходило на дому у дьячков, которые и были первыми учителями народа. Отец Алексей Воскресенский первый понял пользу просвещения в приходе. Он положил начало открытию первой церковно-приходской школы в селе, которая в то же время была чуть ли не из первых и во всем уезде.
Он прожил долгую жизнь и похоронен на церковно-приходском кладбище против алтаря летнего храма.
Ведущий:
После отца Алексея Воскресенского, на пост настоятеля Троицкого храма заступает о. Григорий Казанский. 13 лет он нес здесь свое послушание и впоследствии был переведен в с. Афанасия Афонского, где и служил до глубокой старости.
После него в 1882 году к службе в Троицком преступает Иоанн Захарович Рождественский, тот самый, в бытность которого родился отец Адриан Николаевич Милков. Им же вероятней всего и был крещен.
Отца Иоанна сменяет на посту настоятеля его зять, учитель местной земской школы Николай Итинский. Вот что о нём писал отец Адриан:
Милков:
Отец Николай Итинский был на своем месте как педагог и как общественник, но в должности настоятеля Троицкого храма он сходит с пьедестала. Его образ как пастыря не только меркнет, но в некоторых случаях приобретает даже уродливые формы. На пастырство он смотрит не как на источник воды живой. В нём он находит скорее источник своих жизненных сил и из него старается почерпнуть как можно больше всего, чтобы расширить свои житницы и, подобно евангельскому богачу, сказать «ешь, пей, веселись» (Лк. 12, 19). Со временем, он замыкается в себе, расширяет свое хозяйство, полученное им от тестя, делается своего рода новым фермером, увеличивая поголовье скота до 6-ти коров, а пасеку расширяя за пределы 40 семей. В годы революции с наступлением времен НЭПа, он первым делает опыт к переходу на отрубное хозяйство и с помощью наемной силы занимается агрономическим полеводством и устройством своего жилища. В годы второй Отечественной войны несколько раз уделяет внимание общественной работе, — занимается открытием кооперативной торговли в селе, открывает кассу вспомоществования пострадавшим в войне семьям, из которой главным образом получают пособие несовершеннолетние сироты убитых отцов, но просуществовала касса недолго. И если говорить, в чем именно заключалась заслуга отца Николая Итинского перед приходом, то это — его непосредственное участие в обновлении храма и в строительстве жилых домов села, где ему удалось развернуться, благодаря имеющимся церковным средствам.
Ведущий:
В Троицком храме, прослужил Николай Итинский 20 лет, после чего в 1923-м году снял с себя сан и скромно доживал последние годы жизни в своем флигеле. В 1943 году он умер, как раб Божий Николай. Его могилу и сегодня можно найти на Троицком погосте. Железный крест на двоих с женой, скромная оградка и надпись – «Учителя».
Касаемо Николая Итинского, стоит сделать акцент на его добровольном снятии сана. По некоторым сведениям, снятие сана Итинским, не было таким уж добровольным решением. На него оказывалось очень сильное давление со стороны властей. Как сообщают источники, В Любимском ОГПУ ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться – «или риза, или Лиза». Лиза — Елизавета Павловна Итинская, была супругой отца Николая.
После Н. Итинского в Троицкий храм назначают протоиерея (Священномученика) Сергия Заварина, после которого до закрытия храма было еще три священника: отец Димитрий Викторов, отец Сергий Беляев и отец Геннадий Бухаловский, с уходом которого на другой приход, Троицкой храм окончательно опустел и, в 1961м году, был закрыт.
Милков:
Село, где я родился, называлось тогда Троицкое в Закулжье, находится оно на северной оконечности Любимского района в 18 километрах от города Любима.
Территория прихода примыкает к соседней Вологодской области и граничит с селениями её через так называемый большой лес, который в былые времена считался непроходимым.
Некоторые названия деревень и мест этого прихода связаны с нашествием татаро- монгол и периодом царствия Ивана Грозного, о чём существуют многие народные предания.
Говорить о своём детстве особенно нечего, у нас, сельских мальчишек дореволюционного времени, оно было весьма незамысловато. Босое, беззаботное, хотя конечно и приходилось помогать родителям в хозяйстве. Но в детстве, пожалуй, даже труд превращается в какую-ни будь забаву. В сенокос малышня собирала сено в небольшие копнушки, а взрослые подбирали их и забрасывали на телегу. Потом, разумеется, можно было влезть на самый верх воза и так ехать до самого села. Или отправит мать корову поить. Ведерко взял -и к ручью, потом корове несешь. Но пока ведь набираешь воды, всех лягушек переловишь, или камыш сломишь и давай его коричневую бобышку трепать по ветру. Так час и побарахтаешься. Можно бы и больше но, корова ждать не согласна и напоминает о себе протяжным мычанием.
Я вспоминаю одного старика из нашего села, церковного сторожа Дмитрия Захаровича Ильина… Мне было тогда лет пять или шесть, а ему лет около девяноста. Так вот, бывало, подойду, поздороваюсь, а у него ко мне завсегда дежурная шутка:
– Пойдем, Андринко, в Барманово клад искать между утреней и обедней. И смотрит с прищуром, ожидая моей реакции.
Будучи юношей, я окончил духовное училище, потом поступил в Ярославскую духовную семинарию, обучение в которой, я завершил в 1916 году. По возвращении домой я служил псаломщиком в родном селе, в родном Троицком храме. Ах, до чего же изумительны были Троицкие звоны…
В мое время замечательным звонарем был церковный сторож Канарейкин Павел Климович, который всю свою жизнь, можно сказать, прожил на колокольне. Звонил он по-разному, в торжественные дни он звонил «Красный звон», в обычные, праздничные и воскресные
дни знал «царский звон», а при погребениях и проводах усопшего в вечность, брал в унисон и звонил в минорном духе — скорбно.
Особенно было приятно слушать его «красный звон». Помню, в Пасхальные дни по окончании службы, когда в весеннем небе только что начинает заниматься заря и бросает на макушки деревьев первые огненные лучи восходящее светило, заливистой трелью разносятся особо торжествующие звуки этих небесных кимвал. Они как будто куда-то спешат, маленькие дискантики даже не поспевают за гармонично настроенными октавой и тенором. Они то захлебываются, то журчат, подобно весенним струйкам, и в этой прохладе утра вместе с песней жаворонка как бы купаются в чистых волнах пробуждающейся природы. Голосистые подзвонные альты едва-едва успевают им вторить…, и всё это смешивается в одну общую радостную гамму, как бы будит тебя от тяжелого сна и особенно радостно настраивает верующее сердце. В эти минуты поистине хотелось жить, радоваться, ликовать, и вместе с пробуждением пернатого царства и вообще царства всей природы хотелось и самому присоединить свой голос к этому мировому аккорду торжества.
Но вот, старый звонарь отзвонил, и в этом искусстве последующие годы больше уже не было равных ему.
Ведущий:
Всех колоколов было 7. Полиелейный баритон весил 1 700кг, ночной тенор – 1000 кг., за ними шли два позвонные альта и два малых дискантика. А самый большой колокол весил свыше пяти тонн!
Все они не сразу с построением нового храма были установлены на колокольне. Колокольня старого, деревянного храма была меньших размеров, поэтому она могла вместить только 5 колоколов. Из них самым большим был колокол в 66 пудов.
Милков:
Большой колокол, каменного храма отливали на месте. Я еще застал в селе одну старушку Марию Дмитриевну Похлебку, когда мне было примерно 5 лет, ей было в то время годов 75. Она рассказывала нам о том, как отливали и поднимали на колокольню этого великана. Для отливки его с литейного завода купца Оловянникова, из Ярославля были присланы особые мастера со своей арматурой. На сельской площади, против церкви, в земле была сделана форма колокола, возле находился большой котел с содержимым для литья материалом, и под ним установлена особая печь, под которой поддерживался при высокой температуре огонь.
Ведущий:
Когда масса была раскалена до точки кипения, прихожане начинали бросать в раскаленную лаву свои ценные вещи из золота и серебра. Потом по особым желобам лава стекала в приготовленную форму и, по мере остывания, с верхней стороны накладывали на неё трафареты для оттиска Евангелистов, а на нижней кромке славянских слов: «Благовествуй земля радость велию, хвалите небеса Божию славу», и сверху возле ушей : «Благовестите день от дне спасение Бога нашего». После продолжительного остывания и шлифовки колокол был поднят на особый пьедестал из больших камней. Один из таких камней долгие годы стоял на сельской площади.
Милков:
Когда я был маленьким, мы любили сидеть на этом камне, а поскольку он был плоский, то на нем играли в камешки. Впоследствии при постройке святых врат ограды он был заложен в бут под их фундамент. Сам процесс поднятия колокола Мария Дмитриевна не сумела передать, но, очевидно, он шел по блокам, которые передвигали большие трости. Зато она картинно изобразила, как этот великан висел в воздухе и медленно поднимался к небу. Как при этом заливисто пел церковный хор, участвовавший при освящении колокола, как рыдал народ от умиления. Когда колокол был поднят окончательно и укреплен на перекладах колокольни, первый звук его вырвался, благовествуя всей вселенной славу Пресвятой Живоначальной Троицы. До того было велико торжество и радость, что все присутствующие опустились на колени, славя и благодаря Бога. Второй, полиелейный колокол, весом в 104 пуда, поднимался много лет спустя после построения храма и уже в мою бытность. Наверное, я тогда был слишком мал и плохо припоминаю это событие. Помню только, как его на деревянных катках передвигали от станции Пречистой, как служили молебен на сельской площади при его освящении и далее, как он так же по блоку шел на колокольню. Остальные детали я забыл и передать не могу. Думаю, это были последние годы прошлого столетия.
Ведущий:
В августе 1916-го года, Адриан Николаевич поступает в Демидовский юридический лицей города Ярославля, а в ноябре по мобилизации, его направляют в город Царицын – на Волге. Потом в Иркутске зачисляют юнкером в школу прапорщиков, которую он закончил в марте 1917 года.
В апреле того же 1917-го, штаб Московского военного округа, зачисляет Адриана Милкова в 201-й пехотный полк запаса на должность младшего офицера седьмой роты города Ярославля. А в июле семнадцатого, его отправляют на Юго-Западный фронт в Галицию. Через какое-то время Милкова переводят в 16-й полк, потом в 79-й Куринский полк Кавказской дивизии и наконец, в феврале 18-го года он демобилизовавшись возвращается домой.
Милков:
Восемнадцатый год, время было смутное и тревожное, все менялось с невероятной скоростью. Держава рушилась на глазах, погребая под своими руинами судьбы людей. Отрадой для меня стало то, что я вновь был дома и мог служить в родном храме на прежней должности псаломщика. Это время подарило мне прекрасную возможность познакомиться с церковными документами, которые вскоре были изъяты гражданскими властями из церкви и сданы в местные магазины как оберточная бумага. Из них я много узнал о родном Троицком храме, о его истории.
До 1810 года, когда был построен Троицкий храм, в Закулжье стояла другая церковь, деревянная, во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы. Церковный архив точно не сообщал даты построения Введенского храма. В нём говорилось, что деревянный храм был очень древним. Настолько древним, что о начале его существования не помнили даже старожилы села.
Ведущий:
Надо полагать, что деревянный храм существовал не мене двух с половиной столетий. В архивных документах церкви сказано:
« когда пришел в ветхость деревянный храм, на приходские средства было приступлено к сооружению нового, каменного храма, который был отстроен в 1810-м году».
По окончанию строительства, новый храм был освящен уже не в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы, а во имя Пресвятой Троицы. По этой причине село Закулжье стало называться Троица — в — Закулжье.
Милков:
С наступлением новой эры для Троицкого прихода, а с ним и села Троицы, весь уклад жизни мало чем изменился. Само село оставалось все тем же погостом, каким оно было и до построения нового храма, то есть, в нем жили одни только служители церкви, да стояло не более двух прилепившихся к ним бобыльских келий. Что касается самого прихода, то к этому времени он представлял из себя уже более сильную и вполне сформировавшуюся общину, раскинувшуюся кругом села во многих деревнях.
Уклад жизни прихожан оставался тот же – дедовский. В основном это были хлебопашцы, предлежавшие обычно к вотчине какого ни будь помещика, но имеющие и собственные наделы. Что бы наделы эти не дробились, предки наши жили большими семьями и управлялись старшим в семье, к голосу которого, все чутко прислушивались и ему повиновались, от чего и жили состоятельно.
Ведущий:
Впоследствии, когда семьи эти стали чрезмерно увеличиваться и их начали одолевать раздоры, они узнали и прелесть дележа.
А при семейном дележе, начали дробиться и сами наделы, появилось мелкополосье, которое не в силах было прокормить большие семьи, от этого возникла нужда в ремеслах, из которых распространеннее всех были деревообделочные (бондарные, лубяное, корыта, лопаты, и прочее.
Милков:
Из отхожих промыслов предки больше всего любили заниматься пилкой тёса, причем далеко не уходили для этого, а искали себе работу в близь лежащих селениях. Пилили тес и дома, особенно славилась этим деревня Прудовица. К субботе они укладывали изделия на свои лапы и ездили продавать, по большей части на Закобякинские базары. В редких случаях, и то в последние годы описываемого периода, некоторые отправлялись в города, преимущественно в Петроград, где устраивались в услужение к купечеству, а больше всего – в половые чайного заведения.
В духовном плане, предки отличались большой религиозностью. Соблюдали правила святых отцов, любили ходить в храм и особенно в большие праздники. В осеннюю пору богато справлялись домолотки, с этого времени у молодежи начинались заседки, на которые они отряжали какую ни будь просторную избу и туда сходились девицы с копылами для пряжи, или какого ни будь рукоделия. Сюда приходили молодые люди из соседних селений и в скромных увеселениях проводили долгие, зимние вечера.
На жизненном пути не редко постигали их и стихийные бедствия: повальные болезни с морами, опустошительные пожары, градобития, падежи скота. В таких случаях они не падали духом, но еще больше обращали своё верующее сердце к Богу, устраивали в своих селениях крестные ходы, которые поддерживали из года в год, до самых дней революции и по вере своей получали. И особенно многолюдны и торжественны были крестные хода, совершенные на Иордань: 6-го января и 1-го Спаса.
Ведущий:
Для постройки Троицкого храма, весь материал заготавливался на месте. Заготовка и обжег кирпича, осуществлялись рядом, к сожалению, следов этого судьбоносного строительства сегодня не осталось.
Тогда как и сейчас, просторы села были богаты лесоматериалом. Распиловка балок и теса производились самими прихожанами. В подвозке и подноске материалов, нужды не испытывалось.
А когда храм был отстроен снаружи, в него перенесли иконостасы и прочую утварь из старого Введенского храма.
Расписан храм, был много позднее, древним, клеевым методом. Эта живописная техника, использующая растительный или животный клей в качестве основного связующего вещества красок. А обновление росписи на масляную, была начата при отце Николае Итинском, закончили её только в 30х годах, уже в бытность Священномученика Сергия Заварина.
К столетнему юбилею в 1910-м году, зимний храм был полностью обновлен. Был сооружен новый иконостас с позолоченной резьбой, в виде виноградных лоз, закончили и роспись стен храма, которая неплохо сохранилась и до наших дней.
На два года позднее церковного юбилея, в память 100-летия отечественной войны 1812 года, на кладбище была выстроена деревянная часовня, во имя Всех Святых. Ежегодно, в канун недели праздника, в ней совершалась всенощная, а в сам праздник, после Литургии служили водосвятный молебен с крестным ходом.
За свою историю часовня не раз ремонтировалась и сохранилась до наших дней. В 2016 году она была полностью восстановлена и сейчас в ней регулярно проходят службы.
Милков:
За 150-летнее своё существование, храм не однократно подвергался стихийным бедствиям. В первых годах нашего столетия по два года подряд, во время сильных гроз, в него ударяла молния и разрушала колоны верхнего яруса, причем потрясения, на столько были сильны, что кирпич разбивало в мелкую щебенку и разбрасывало в стороны, метров на 300.
Помнится мне, в 1916-ом году, когда я был в Царицыне на Волге, в Троице случилась сильная буря и ненастье сорвало барабан со шпилем, обезглавив колокольню храма, а несколько позднее, непогода опрокинула кресты с летних глав.
Приблизительно около этих же лет, правый угол церкви, в следствии слабости грунта, дал осадку, отчего образовалась большая трещина в стене.
Ведущий:
В первые годы 20-го столетия, шло большое строительство и жилых домов священно – церковно – служителей. На церковные деньги были выстроены дома: Священнику, псаломщику, просфорне, церковная сторожка, церковный сарай и два дровенника. Много потрудился над этим церковный староста из деревни Осиновицы – Пакин Иосиф Григорьевич, при непосредственном участии настоятеля храма, священнике Итинском отце Николае.
В октябре 18-го года, Адриана Милкова призывают на службу, но теперь уже в красную армию, 7-й Ярославский пехотный полк, на должность инструктора взвода. Вскоре его ждет псковский фронт, где он в составе своей части сражался с армией Юденича и тяжелейшее ранение, которое будет напоминать о себе в продолжении всей его жизни.
Милков:
На псковском фронте я получил очень тяжелое ранение. Мне покалечило левую ногу и к тому, раздробило тазовую кость. Я мог остаться полным инвалидом, но в Петроградском, а затем Московском госпиталях, меня поставили на ноги и, в мае 1919 года, я получив отпуск отправился домой.
Ведущий:
В июне 1919 года Адриан Милков возвращается на малую Родину и служит псаломщиком, в Троицкой церкви, но уже в ноябре 20-го его зачисляют писарем в Любимскую, караульную роту. В новом качестве он пробудет не долго, менее трех месяцев, после чего, его комиссуют.
На какое то время, Адриан Николаевич возвращается к привычному служению псаломщика в Троицком храме, работает счетоводом в местном потреб-обществе и учителем Чернышевской начальной школы.
В 1925 году, Милков женится на Анне Николаевне Боголюбской, дочери священника Николая Боголюбского и переезжает жить к тестю в село Кинтаново. Там он становится заведующим местной школы.
Милков:
Село Кинтаново, в целом ни чем не выделяющееся из местных сел и деревень, но имеет очень древнюю историю.
С 10-го века, когда татарская орда начала производить опустошительные набеги на русскую землю, в силу необходимости, наши далекие предки, из Ростовско-Суздальской земли, где они в начале укрепились, стали передвигаться глубже, к северу, в его лесное царство. Здесь по берегам мелководных рек, они находили себе удобные места для хлебопашества и кое каких промыслов. Так заселена была река Обнора и один из левых её притоков – река Руша. Но леса эти не спасали предков. Татарские ханы и в них находили жителей.
Не встречая среди славян воинственного сопротивления, татары облагали их непосильными налогами, грабили и расхищали их имущество, а если кто не мог платить, уводили в плен и обращали в рабство. За чинимый произвол, предки наши прозвали татар собаками, каковое слово на татарском наречии произносится как — «кин», отсюда и та деревня, в которой жили татарские сборщики налогов, «Кинтаново».
Если подвергнуть анализу слово «Кинтаново», то оно распадается на следующие составные части: Тататрское слово «кин» — собака; древне-славянское слово, на котором говорили наши предки; «тон» — голос. Соединительная гласная «о» с окончанием –«во». Отсюда «Кинтаново», или «собачий голос», «собачий лай».
Для меня, как для человека верующего, преподавательская деятельность в Кинтаново, становилась не сообразной с моими жизненными убеждениями. Все чаще и все навязчивей от меня требовали проводить антирелигиозные беседы. Я в свою очередь уклонялся, игнорировал требования начальства, что повлекло за собой ряд конфликтов. Вскоре, по совету моей супруги Анны Николаевны я решил оставить это поприще.
День шестого ноября 1927 года, круто и навсегда изменил мою жизнь. Архиепископ Любимский Варлаам (Ряшенцев), викарий Ярославской Епархии, рукоположил меня во иерея. Направлен я был служить в село Балакирево, Ярославского уезда, настоятелем в храм Архангела Михаила. Этот храм существует и по ныне.
В 29-м году, я подал прошение на имя Высокопреосвященнейшего Павла (Борисовского) о переводе на другое место служения, по причине крайне бедственного моего положения. Направлен я был в церковь села Троицкое-в-Игрищах где служить мне довелось менее года.
Ведущий:
В сентябре 30-го, по совершенно надуманным обвинениям, теперь уже отца Адриана, арестовывают и заключают под стражу.
Его обвиняют в том, что он, используя своё положение как священника, настраивал народ против советской власти. После долгих, частых и изнурительных допросов, его всё же отпускают.
Милков:
В душе я уже попрощался с родными. Все время моего содержания под стражей, то мысли, то допросы не давали мне покоя. Переживания о родных, о храме, думы, что больше никогда мне не служить у Престола Божьего в буквальном смысле пожирали меня.
По освобождении, я обнаружил, что здорово потерял в весе, а в зеркале увидел серого как стена человека, похожего на меня. Мои переживания усугублялись еще тем, что в феврале этого же года, был арестован мой тесть, Николай Васильевич Боголюбский. Он был приговорен к трем годам заключения с конфискацией имущества. В 1931 году, он скончался в лагере.
Выйдя на свободу, я вновь написал прошение на имя правящего архиерея, о переводе меня в село Кинтаново, на место моего тестя, во вдовствующий храм Спаса Нерукотворно. Однако не прошло и года, как меня снова арестовали. Это был апрель 31-го года. Природа пробуждалась от сна, быстро таял снег. Солнце все чаще радовало и пригревало своими лучами. В такую пору и такие дни, как-то особенно хочется жить и радоваться, дарить радость другим, замечать оживающую природу. Но у властей на меня были свои планы и я был арестован в самый день моих именин.
Ведущий:
Из жития Святого Мученика Адриана:
Во время языческого праздника, Мученик Адриан, разрушил идольский жертвенник, сбросил лежавшие на жертвеннике приношения и разбросал огонь. Язычники с яростью набросились на него, били палками, железными прутьями, побивали камнями, а затем бросили в раскаленную печь. Случилось это в 251 году.
Содержался под стражей отец Адриан в Даниловском «домзаке». Дом заключения — один из основных видов мест лишения свободы в 20-х годах. Создавались они на основе арестных домов. Ничего нового, все обвинения были словно под копирку: Антиколхозная агитация, привлечение детей к исповеди. В общем, все то, чем и должен заниматься истинный пастырь. Однако антиколхозной агитацией, отец Адриан все же не занимался.
Главным раздражителем для властей стало то, что на Пасхальной неделе из 97 учеников школы, на занятия явились только трое. Неплохая оценка как для пастыря.
Милков:
В июне 31-го меня приговорили к двухлетней ссылке и, через девять дней я с этапом отправился в Алма-Ату. В ссылке, до ноября того же 31-го года я работал в совхозе ГПУ «Красная Заря» и снова этапом был отправлен, но уже в семипалатинскую Тюрьму. Там я пробыл в аккурат до нового 1932 года. 1 января освобожден и оставлен на поселение.
Из ссылки я вернулся в конце апреля 33-го. Кинтаново встретило меня теми же весенними капелям, что и в 31-м, во дни моего ареста. Ничего не изменилось за это время, то же село, те же люди и та же ранняя весна. С августа стал служить в Георгиевском – на — Обноре, а в 34-м перевелся в село Васильевское и там служил до июля 1938 года.
В сентябре я был переведен в село Ильинское-на-Кореге в Казанский храм. Причина моего перевода – «выпросили», так говорят в нашей среде священников, когда о ком-то ходатайствуют миряне перед правящим архиереем, дабы тот направил или вернул им священника.
Ведущий:
Только в жизни отца Адриана наступило относительное затишье, как пришла новая беда и новые испытания. 5-го марта 1942 года, отца Арина мобилизовали и направили на трудовой фронт. Его ждали Галичские леса и тяжелый, изнурительный труд на лесоразработках.
Милков:
Что такое весенний лес в этих краях — это конечно нужно понимать! Грязище неописуемое, лошади, техника, люди, все вязнут в глиноземе. Никакая обувь не выдерживает таких испытаний. Дороги, да и дороги ли это, сплошное месиво из глины, песка и торфа. Все работают на износ, все понимают, что наш фронт здесь, что там, на передовой, наши солдатики бьются насмерть.
В короткие передыхи, бывало прислонишься к бревнам, нет, не приляжешь, именно прислонишься, запрокинешь голову, весеннее солнышко начинает пригревать. Глаза закрыл и думаешь, заснул ты или еще бодрствуешь, шум стихает, плывут живописные образы, дом, опушка леса, родной Троицкий храм в Закулжье. Да и здесь, вроде тот же лес, но нет, душу не обманешь.
Наши Любимские леса – родня! Дом! На то и Любимские они, что любимы сердцу.
Мои предки заселяли Любимские окрестности, спасаясь о татаро-монгольских поработителей. Тяжело было им ярмо татарское. Многие из них не выдерживали чинимых над ними пыток и вынуждены были не только частично скрываться в лесах, но и всем обществом бросать своё хозяйство, нарушать всю жизнь (отсюда произошло название реки «Руша» — от слова рушить, нарушать.) и, целой грудой или -выражаясь на древне-славянском языке «кулигой» двигаться еще глубже к северу и, в бассейне реки Сивоза и Шарна раскинуть свои новые шатры. Иные из них уходили еще дальше, за кулигу ( отсюда и название «Закулжье») и на одном возвышенно берегу лесного ручейка срубили себе первую деревню, которую назвали «Починок», (от слова почин, починать). А так как, таких Починков с течением времени было настроено очень много, то в отличии их друг от друга и присваивалось еще другое какое ни будь название. Наш починок в последствии времени был назван «Малютин». В верховьях реки Сивозы создали пять небольших деревень- Мелентьево, Лыково, Шадрин, Семушино, Косиково, — именуемых Малой Кулигой или просто Кулижкой. Такое название укрепилось за ними до настоящего времени.
Ведущий:
В непроходимых лесах Закулжья, жители чувствовали себя в большей безопасности, но если к ним и проникали непрошенные гости, то они уже давали им отпор, о чем говорят некоторые названия основанных здесь деревень: Лиховидово и Тютюково.
Предки деревни Тютюково для того, чтоб быть незамеченными врагом и в то же время его высматривать, вполне оправдали название своей деревни: от древне-славянского слова «тю-тю», значит выглядывать и «ков» — мятеж, заговор. (Выглядывать с целью нападения). Лиховидово служило тютюковцам как бы прикрытием, из которого удобно было выслеживала приближающегося противника. Отсюда – «лихо» т.е. – хорошо, «видово» — смотреть, выслеживать – «Лиховидово». Лиховидовцы сообщали тютюковцам об опасности и сообща, нападали на врага.
Эта воинственность тютюковцев передавалась из рода в род и даже в начале 20-го столетия там еще бывали кулачные бои с дрекольями, не редко оканчивающиеся увечьями, а то и убийством.
Милков:
Народное предание гласит, что город Любим был основан царем Иоанном Васильевичем Грозным. Место при впадении реки Учи в Обнору, где и расположен Любим, было очень пленительным.Здесь пролегала большая проездная дорога, соединяющая г.Косторому с Вологдой. По этой дороге царственный муж, проезжал в Вологду и каждый раз подолгу задерживался на этом — любимом месте (отсюда и название Любим), где уже тогда существовала небольшая деревенька. На берегу Обноры царь заложил церковь в честь своего ангела – Иоанна Предтечи, чем положил начало основанию города.
По красоте своей это место остается очень привлекательным до сих пор. Для любителя — путешественника по реке Обноре множество отрадных мест, отсюда и название селений: Красавино, Красногорье, Отрадное, а в самом устье при впадении её в реку Кострому – Сандогора, что значит «Святая гора».
За свою жизнь, мне посчастливилось пройти Обнору от её начала до самого устья. Обнора значит- обе норы, она образуется от слияния двух нористых рек – Нурмы и Комелы – в бывшем Грязовецком уезде Вологодской области близ Павло-Обнорского монастыря. Берега её гористые, песчаные, в некоторых местах обрывы достигают 15 метров высоты и более, от чего и называются «белые горы».
Приезжал в эти места царь и специально, для охоты с соколами, отчего в Любиме, одна из улиц до сих пор называется «Соколенской», а лес где он охотился, «Соколиный», теперь там пролегает железная дорога и, раскинулась железнодорожная станция «Любим». Охотился в тех лесах царь И.В. Грозный не один, а привозил с собой и свою царственную свиту – опричников. Царедворским начальником дружины был Малюта Скуратов, человек очень жестокий, который был не только царским телохранителем, но и охранником её царских сокровищ. Особый ларец с царской бармой, он носил всегда с собой.
Ведущий:
Однажды, будучи на охоте Малюта Скуратов ушел далеко от всех и заблудился. Долго блуждал по дремучему лесу пока не встретил охотника, который и рассказал ему как выйти в ближайшее селение – Починок. В Починке Малюта нашел пристанище у местной вдовы, как передает народное предание, Малюта потом делал у неё такие пристанища не однажды, и с тех пор деревня стала называться не просто «Починок», а «Малютин Починок».
Жители соседней деревни, прослышали, что Скуратов носит с собой царский ларец, в котором как они думали, хранится казна. Однажды подкараулив его спящим, они похитили ларец и спрятали в тюрик, почему и деревня неподалеку от Малютиного Починка, стала называться – Тюриково.
Увидев, что в ларце казны нет, а только царская барма, боясь расправы, они закопали этот ларец на гумнах соседней деревни, от чего эта деревня та, стала носить название Барманово.
Когда Малюта Скуратов проснулся, то обнаружил пропажу, и решил во чтобы то не стало, найти и покарать воришек, но дело было сделано так аккуратно, что истинный виновник найден не был. Вместо Тюриково и Барманово, расправа была учинена в противоположной деревне, где Малюта многих жителей невинно казнил. Несчастные после долго несли обиду на своих соседей, долго пеняли на них, от чего и деревня стала называться — Пеняево.
Услышав о расправе в соседнем Пеняеве, жители за одну ночь огородили свою деревню плетнём, что бы не допустить к себе царедворца. Деревня та, стала называться – Плетнёво
А что стало с Малютинским ларцом, какая судьба его постигла? В точности не известно, но очевидно его до сих пор хранят в себе недра Бармановской земли.
Здесь уместно привести слова сторожа Дмитрия Захаровича, из детских воспоминаний отца Адриана:
– «Пойдем, Андринко, в Барманово клад искать между утреней и обедней».
Несколько лет спустя, плетневские жители, в благодарность за своё спасение от нападения на них Малюты Скуратова, решили построить церковь во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы. Так как все эти события происходили в канун этого Великого праздника. Ту самую, деревянную церковь, которая и стояла в Закулжье до постройки нового, каменного храма. В начале церковь закладывалась в Плетневе. Но так как там не оказалось пригодной земли для погоста, решили поставить храм на бугристом берегу ключевого, невысыхающего и ручейка Поволоки.
Землю под храм пожертвовали господа Даниловы-Домнины из деревни Кунеево (далекие предки нынешних дворян Домниных и Поленовых из Батурино).
Милков:
Шел 1942-й год. В августе, я был мобилизован в РККА и, направлен в город Киров, 71-й, пехотный запасной полк, где меня зачислили писарем с седьмую роту. Говоря по церковному, «моё послушание» там длилось до 31 января 1943 года.Потом меня перебросили на смоленское направление, потом в полковую артиллерию. 246-й стрелковой дивизии, а через некоторое время, меня и вовсе перевели в нестроевую часть.Вскоре моё состояние здоровья ухудшилось. Давали о себе знать мои давние ранения и, я попал медсанбат.После излечения, меня выписали из госпиталя и направили в войска оборонительного строительства, укреплять рубежи на Днепре. Потом строительство железнодорожных пакгаузов в Москве, лесоразработка в Тамбове и в августе 45-го я был наконец демобилизован в звании старшего сержанта. Получил так же медаль «за победу над Германией» и благодарность за безупречную службу при спасении Родины.
Ведущий:
К осени 45-го отец Адриан возвращается в Кинтаново. Потрепанный, уставший, истосковавшийся по дому, он еще долгое время приходит в себя. Налаживал домашнее хозяйство, посещает родных, а с ноября 45-го, преступает к службе в Предтеченской церкви села Неверовское.
Милков:
Службы в храме и Причастие Святых Христовых Таин, ободряли меня и предавали сил. Жизнь снова пошла своим чередом.
В 1947 году, я исполнял обязанности благочинного Середского церковного округа. Тогда это еще не был Любимский район.А в июле 1952 года, меня перевели в храм Михаила Архангела в поселке Норское. Там я не прослужил и года, как меня снова «выпросили», на этот раз неверовцы и, я опять вернулся в Предтеченский храм. В 1955-м я заканчиваю работу над книгой – «Духовные огоньки села Неверовского».
Ведущий:
В 1956 году отца Адриана назначают на почетную, но весьма ответственную должность благочинного. Он возглавил Любимский благочинный округ и нес это послушание до самого 1961-го года, в этот же период, был закрыт Троицкий храм в Закулжье. Тот самый, от которого и берет начало наша история.
В шестидесятых годах отец Адриан был уже не молод, а прошлые годы, основательно подорвали его здоровье. Годы революции, годы отечественной войны, ссылка, тюрьмы, бесконечная борьба за право служить Богу.
Отец Адриан пишет ходатайство на имя правящего архиерея об освобождении его от занимаемой должности благочинного. Ходатайство удовлетворили, выразив многие благодарности за понесенные труды.
Прибывая на покое, в 1963 году, отец Адриан пишет исторический очерк о селе Троицкое — в – Закулжье, Посвящая его своему родному брату Павлу. Очерк, который и лег в основу нашего фильма.
Вот некоторые из него строки:
«Очерк этот мною написан по твоей просьбе, дорогой брат. Жаль, что ты поздно обратился ко мне со своей просьбой, а я своевременно не догадался оставить на память потомству то немногое, которое так дорого бывает знать, каждому отечественнику о былых временах нашей седой старины. Поэтому, прими этот мой труд по братски, с обычным тебе снисхождением, как дар, приносимый тебе от любящего сердца.
С любовью преданный тебе брат Адриан.»
26 января 1978, у отца Адриана случается большое горе, умирает его единственна и верная спутница, горячее любимая супруга — Анна Николаевна. Отец Адриан тяжело переносит эту потерю и, не выдержав разлуки, умирает спустя десять месяцев, 28 ноября 1978 года.
Милков:
Как неумолимо – быстро, проходит время. Позади война, ссылка, аресты, тяжкий изнурительный труд, разлуки, встречи, радости и печали. Ноют раны и совсем уже не несут ноги. Сделал ли я в жизни самое важное, дошел ли до сути, оправдал ли своё пребывание здесь, в очах Всевышнего. Начинается новая жизнь, но этой новой жизни мне уже не суждено быть свидетелем. Пусть о ней напишут другие…
« Не боюсь сказать про отца Адриана Милкова, что это – украшение Ярославского духовенства, прекраснейший человек и гражданин. Трижды выполнив ответственный долг служения Родине в рядах защитников, перенесший тяжелое ранение, отец Адриан четверть века буквально апостольски трудился в самых бедных приходах Середского района. Примернийший семьянин и на редкость прямой, отзывчивый и исполнительный труженик. Очень умный и развитой батюшка, которым можно только гордиться».
Архиепископ Ярославский и Ростовский Димитрий (Градусов).
Троица 2017 год.